6 апреля 2024 года. Великая Пятница. Воспоминание Святых спасительных Страстей Господа нашего Иисуса Христа
Великая Пятница. Воспоминание Святых спасительных Страстей Господа нашего Иисуса Христа
«Страшное и преславное таинство днесь действуемо зрится: неосязаемый удержавается: вяжется, разрешаяй Адама от клятвы: испытуяй сердца и утробы, неправедно испытуется: в темнице затворяется, Иже бездну затворивый: Пилату предстоит, Емуже трепетом предстоят небесныя силы: заушается рукою создания Создатель: на древо осуждается, судяй живым и мертвым: во гробе заключается Разоритель ада. Иже вся терпяй милосердно и всех спасый от клятвы, Незлобиве Господи, слава Тебе!»
«Страшное и необычайное таинство ныне подлинно зрится: удерживается Неосязаемый; связывается Освободивший Адама от проклятья; Испытующий сердца и утробы (внутренний состав человека) беззаконно допрашивается, заключается в темницу Затворивший бездну; Пилату предстоит Тот, Кому с трепетом предстоят небесные силы; получает пощечины рукою создания Создатель; на [Крестное] Древо осуждается Судящий живых и мертвых; во гроб заключается Разоритель ада, Который за всех милосердием претерпевает, и всех спасает от закона [ветхозаветного], Незлобивый Господи, слава Тебе!»
В Великую пятницу воспоминаются суд, распятие и крестная смерть Спасителя.
Икона «Моление о чаше», иконописец Юрий Кузнецов
Осознать весь ужас, все предательство, все торжество тьмы в Страстную пятницу – сразу невозможно. Тот, о Котором пророчествовали великие пророки Ветхого Завета, Кого ждали как Мессию и Спасителя человечества, «…изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши... и ранами Его мы исцелились» (Ис. 53, 4–5). У ветхозаветных пророков часто встречаются стихи с предречениями о приходе и крестной смерти Его и воскресения, их читаем мы и в Псалтири: «Все, видящие меня, ругаются надо мною» (Пс. 21;8), « …пронзили руки мои и ноги мои» (Пс. 21;17), «…и дали мне в пищу желчь, и в жажде моей напоили меня уксусом» (Пс. 68; 22), «…делят ризы мои между собою и об одежде моей бросают жребий» (Пс. 21; 19) – здесь все: и бичевание, и распятие, и то, как Он возжаждал и как напоили Его желчью и уксусом, и делили по жребию Его одежды… Но Исайя пророчествует и о прочем: «Ему назначали гроб со злодеями, но Он погребен у богатого, потому что не сделал греха, и не было лжи в устах Его» (Ис. 53; 9), а завершается эта часть пророчеств словами, дававшими многие века великую надежду на явление в человечество воплощенного Спасителя и Нового Завета: «…когда же душа Его принесет жертву умилостивления, Он узрит потомство долговечное, и воля Господня благоуспешно будет исполняться рукою Его. На подвиг души Своей Он будет смотреть с довольством; чрез познание Его Он, Праведник, Раб Мой, оправдает многих и грехи их на Себе понесет. Посему Я дам Ему часть между великими, и с сильными будет делить добычу…» (Ис. 53;10–12).
Еще до наступления этого позорного для человечества дня Он остался один на один со всем, что Ему предстояло. Ученики Его, которых Он взял с собой в Гефсиманию – Петр и два брата Зеведеевых, не сумели стать Ему даже самым малым подспорьем: Он просил их не спать, не оставлять Его один на один с Его глубочайшей тоской: «Душа Моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте со Мною» (Мф. 26; 38), но те уснули. Для Него, Сына Божия и Сына Человеческого, смерть была противоестественна как для Бога и страшна как для человека. Какая глубина скорбного одиночества в Его словах, как Он просил, трижды просил Отца пронести мимо эту чашу, и все-таки сказал: «Да будет воля Твоя» (Мф. 26; 42).
Предательство Иуды
Он пошел на это добровольно: «Никто не отнимает ее [жизнь] у Меня, но Я Сам отдаю ее. Имею власть отдать ее и власть имею опять принять ее» (Ин. 10, 18). Он, Бог, был поставлен, в сущности, перед выбором, и парадокс в том, что у Христа-Человека выбор был, но не было – у Христа-Бога, и именно потому, что Отец – в Нем. Об этом свободном и трагическом выборе, личной драме Богочеловека прекрасно сказал владыка Антоний Сурожский: «Мы должны в это вдуматься: нам всегда – или часто – кажется, что легко было Ему отдать Свою жизнь, будучи Богом, Который стал человеком. Но умирает-то Спаситель наш Христос как человек: не Божеством Своим бессмертным, а человеческим Своим, живым, подлинно человеческим телом!» (Великий четверг. Служба 12 Евангелий). Это евангельское событие стоит в ряду всех событий Великой пятницы, вдохновивших первомучеников во имя Христово, для которых выбор был очевиден и компромисс – невозможен. В эту ночь, когда Он произнес слова: «Да будет воля Твоя», смерть уже была побеждена, еще до распятия…
И Он был предан одним из Его учеников за тридцать сребреников – невелика плата даже за жизнь человеческую, предан поцелуем – свидетельством братской любви.
Иудин поцелуй с тех пор считается символом духовного падения человека, его прижизненной смерти, и смерть физическая тут уже и не самое страшное, даже напротив: что может быть ужасней, когда тело еще живо, но человека в нем уже нет, ибо душа – мертва. Пример Иуды – ярчайший результат выбора между истинной Жизнью и смертью, между существованием с Богом и отречением от Него. Отречение от Бога чревато такой пустотой, таким душевным вакуумом, который заполнить ничем невозможно. Иуда испытал этот вакуум во всей чудовищной его полноте: он был с Богом совсем рядом, он непосредственно вкушал от Его мудрости, любви и личного примера, а тут – остался без Него, причем по собственному выбору. И никакие тридцать сребреников, и временные житейские удовольствия, которые он мог себе за них приобрести, не могли бы заполнить весь этот духовный антикосмос.
Иуда бросает серебренники
Попытка вернуть сребреники ни к чему не привела, сами первосвященники, давшие их Иуде, выказали ему полное презрение: «что нам до того? смотри сам» (Мф. 27; 4), и он бросил их в храме, но даже те, кто так долго и тщательно искал Христовой смерти, не могли вернуть в церковную казну эти деньги и купили на них землю горшечника для погребения странников – так сбылось еще одно ветхозаветное пророчество, данное через пророков Захарию (11; 12–13) и Иеремию (32; 6–9).
Да, Иуда повесился, и потому, что всего лишь вернул деньги, а к Богу – не вернулся. Просто отказаться от платы за совершенное злодейство – это одно, это проще, чем прийти и покаяться, упасть в ноги Господу, молить о Его прощении – сделай Иуда так, скажи: «Господи, помилуй меня грешного! Прости меня ради Святого Имени Твоего!», – и, несомненно, он стал бы человеком, который бы испытал на себе отпущение чудовищного греха, ибо благ Господь и всемилостив – мы это испытываем на себе неоднократно: и на исповеди, и даже просто в мирской нашей жизни. Сколько всего Он нам прощает! Какое у него долготерпение! На этом примере из событий Страстной седмицы мы можем решить для себя еще один духовно-этический вопрос: что делать, когда проступок перед Ним уже совершен? И тут же по размышлении возникает и ответ: у Него мы, слабые, учимся быть сильными, укрепляем дух, но достичь этой цели невозможно без покаяния перед Ним, полного и искреннего.
В результате этого предательства все, кто восклицал при Входе Господнем во Иерусалим: «Осанна!» четыре дня назад, теперь кричали: «Распни Его!» – заразительное предательство Иуды привело к всенародному предательству, Которое Он искупил Своими страданиями и пролитой на кресте кровью. Они же хотели малого – перемен социальных, избавиться от владычества римлян – что, кстати, и произошло, только три с лишним века спустя, и именно благодаря мученическому пути раннего христианства, начиная с апостольских проповедей его по всему миру. Тогда же в их глазах Он просто не оправдал их житейских материалистических надежд, хотя им было предложено гораздо большее Царство, чем то, которого они желали для себя на земле, и совсем иная Жизнь, чем та, к которой они стремились во временном, тленном бытии. Как тут не вспомнить тот Его возглас на пороге Иерусалимского храма: «Иерусалим, Иерусалим, избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе! сколько раз хотел Я собрать детей твоих, как птица собирает птенцов своих под крылья, и вы не захотели! Се, оставляется вам дом ваш пуст» (Мф. 23, 37–38).
Он был взят под стражу, и «Тогда все ученики, оставив его, бежали» (Мф. 26; 56). Сбылось и его пророчество об отречении Петра, который от страха трижды отрекся от него (Мф. 26; 69–73), и вот пример, отличный от примера Иуды, – слезы Петра. Самый преданный ученик, оказавшийся столь слабым в своей любви к Нему, горевал не о сказанных им словах. Для Христа они уже последствий не имели – Его вели к Пилату. А Петр горевал о собственном малодушии и плакал – от горя и стыда, понимая, что уже тогда, когда Христос предрекал ему это тройное отречение, уже тогда, любя его, простил.
Здесь любопытна и позиция прокуратора Пилата: он-то как раз сделал все, что мог, чтобы отпустить Иисуса – бичевание по римскому праву уже было наказанием, а дважды наказать по его догмам было нельзя, он вступил с Ним в философский диалог, который весьма отличался от диалога обвинителя с обвиняемым (Инн. 18; 33–38). Он поверил словам жены: «Не делай ничего Праведнику Тому, потому что я ныне во сне много пострадала за Него» (Мф. 27, 19) и сам полагал Иисуса осужденным невинно (Мф. 27; 22–23). Но на то, что Иисус сказал, что пришел свидетельствовать об истине, Пилат, римский скептик, сказал: «Что есть истина?», не увидав, что Истина, Сама стоит перед ним…
Далее прокуратор предложил отпустить Его, поскольку накануне иудейской Пасхи было принято отпускать одного из преступников, но ситуация складывалась так, что ни первосвященники, что были в сговоре с иродианами, ни народ, который счел себя «обманутым», не желали этого. И главное – в этом общем бунте все как обезумели, никто не мог толком сказать, в чем же вина его: «Правитель сказал: какое же зло сделал Он? Но они все сильнее кричали: да будет распят» (Мф. 27; 23). Понятно, что результатом такого смягчения приговора для Спасителя мог стать донос на Пилата кесарю – мол, прокуратор выгораживает Того, Кто Себя назвал Царем Иудейским.
Волнения все усиливались, и тогда случилось то, о чем мы нынче говорим: «Я умываю руки»: Пилат «взял воды и умыл руки перед народом, и сказал: не виновен я в крови Праведника Сего; смотрите вы. И, отвечая, весь народ сказал: кровь Его на нас и на детях наших» (Мф. 27; 24–25) и отпустил Варраву, действительного разбойника и душегуба, тем самым обрекая будущие поколения снова и снова приносить уже свои искупительные жертвы горького раскаяния за неразумие ветхозаветных предков.
Но Пилат нашел способ, как задеть самолюбие первосвященников, – на табличке, прибитой над головой Иисуса, он написал по-еврейски, по-гречески и на латыни: «Иисус Назорей, Царь Иудейский». Первосвященники говорили, чтобы он написал: «Я – Царь Иудейский», тем можно было обвинить Христа, так сказать, в гражданском, социальном смысле, как преступника, пожелавшего подорвать основы государственности, оспаривая право на руководство Иудеей самого кесаря. Но Пилат ответил им жестко: «Что я написал, то написал» (Инн. 19; 19–22), тем самым невольно утвердив идейный подлог первосвященника Кайафы и его приспешников, предавших Иисуса в руки Пилата, которые тем самым сняли с себя вину за казнь невиновного и переложили ответственность за беззаконие на прокуратора...
…А Иисус на Его крестном пути изнемог настолько, что видя, что Он падает под тяжестью креста Своего (а каждый осужденный на распятие должен был сам нести свой крест к месту казни), солдаты, ведшие Его, взяли из толпы Симона Киринеянина, чтобы тот нес Его крест, чем увековечили имя этого человека. И были другие, кто шел и плакал о Нем, в основном – женщины, а Он, обращаясь к ним, говорил, чтобы плакали они не о Нем, «а о детях своих» (Лк. 23; 28), ибо и тут и Бог и Человек скорбели в Нем не о Себе, а о тех, кто дал клятву: «кровь Его на детях наших».
Он и на кресте не обвинял, не жаловался, не оправдывался и не поддавался на провокации: ведь, насмехаясь, говорили ему: «А сойди с креста, раз Ты Сын Божий. Вот тогда и уверуем в Тебя». Он молчал, только снова на вопрос, Кто Он, ответил: «Я Сын Божий» (Мф. 27; 27–43). Спаситель был распят посреди двух разбойников, один твердил: «Если Ты Царь Иудейский, спаси Себя Самого», а второй произнес слова, которые мы теперь часто слышим и произносим на богослужениях: «Помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое!», и тогда ответил ему Иисус: «Истинно говорю тебе, ныне же будешь со мной в раю» (Лк. 23; 39–43). Какие величественные и скорбные минуты, и их можно пережить, если попытаться погрузиться в эти горькие воспоминания и размышления над ними…
И было дано всем свидетельство выше прочих – такого надругательства над Творцом и Спасителем не вынесла сама природа. В Евангелии крестная смерть Спасителя описывается апокалипсическими крупными штрихами: в шестом часу солнце померкло, и до девятого часа была тьма по всей земле, началось землетрясение, расселись – раздробились – камни, а, по свидетельству евангелиста Матфея, – гробы открылись и восстали усопшие святые. В храме же посредине разорвалась завеса, что отделяла Святилище от святая святых. Это событие, которому, очевидно, тоже были свидетели – ибо это был час принесения жертвы по иудейскому обычаю, символизировало переход от Ветхого к Новому Завету – Агнец Божий, Которым стал Сам Господь, был на заклании.
Но среди всего этого грохота и помрачения света громко и ясно прозвучали его слова: «Отче! В руки Твои предаю дух Мой» (Лк. 23; 46). И даже сотник Лонгин, который руководил солдатами, казнившими Его, «прославил Бога и сказал: истинно человек этот был праведник» (Лк. 23; 47). Впоследствии Лонгин стал одним из первомучеников, и его память празднуется 16 октября. Так все доказательства о Сыне Божием были получены, но было поздно. Люди распяли Царя Своего.
«Распятие» (фрагмент многообразной иконы), иконописец Юрий Кузнецов
Тем временем надо было готовиться к Пасхе, а для этого – умертвить тех, кто уцелел на кресте, чтобы смерти их в Пасху не случилось, перебив им голени. Для этого посылали солдат. И когда те пришли, то увидели, что Христос уже умер, а из пронзенного копьем подреберья истекли кровь и вода. И это тоже было символическое Божие знамение, ибо водой мы очищаемся во время крещения, а крови Его Нового причащаемся «во оставление грехов» во время таинства причастия, но то уже – жертва бескровная. О том апостол Иоанн говорит в 1-м Послании: «Сей есть Иисус Христос, пришедший водою и кровью и Духом, не водою только, но водою и кровью; и Дух свидетельствует о Нем, потому что Дух есть истина. Ибо три свидетельствуют на небе: Отец, Слово и Святой Дух; и Сии три суть едино. И три свидетельствуют на земле: Дух, вода и кровь; и сии три об одном» (1 Иоанн. 5; 6–8). И также сбылось Писание, где было сказано об Агнце Божием, что «кость Его не сокрушится» (Исход). Так все пророчества сбылись.
Тело Иисуса было упокоено богатым и праведным Иосифом Аримафейским, рядом с садом которого была Голгофа. Он взял с человеком по имени Никодим Его Тело у Пилата, Никодим же принес смирну и алоэ, которыми они умастили Его по обычаю, обвили плащаницей и погребли в новом гробу, «в скале, где еще никто не был положен», не как разбойника, умершего на кресте, а как невинного усопшего.
В память об этом событии на середине дня Великой пятницы совершается чин выноса Плащаницы – иконы Христа, лежащего во гробе. Плащаницу выносят священники, обносят вокруг храма и полагают на «гроб» – возвышение, стоящее посреди храма и украшенное цветами. В этом богослужении поется: «Днесь содержит гроб Содержащаго дланию тварь, покрывает камень покрывшаго добродетелию небеса, спит Жизнь и ад трепещет, и Адам от уз разрешается. Слава Твоему смотрению, им же совершив все упокоение вечное, даровал еси нам, Боже, всесвятое из мертвых Твое воскресение». Это действие символизирует снятие Спасителя с креста и положение во гроб.
Литургии в это день нет – память о том, что происходило в эти пятничные часы много веков назад. До выноса Плащаницы, то есть до символического погребения Христа, по уставу принято воздержание от пищи, что логично. В этот день читают 12 отрывков из всех четырех Евангелий, где говорится о времени от Тайной вечери до Его погребения, но это уже и приготовление нашего духовного состояния к Пасхе. Священники и народ стоят с зажженными свечами – и это символ, восходящий к притче о мудрых девах, и верующие затем по возможности в старину старались донести домой эти свечи зажженными, что сейчас, к сожалению, можно проделать не всегда.
«Снятие с креста» (фрагмент многообразной иконы), иконописец Юрий Кузнецов
От погребения Христова остались реликвии – орудия страстей, их множество на изображениях, но сохранились предметно не все. Большинство из них, по преданию, обнаружила равноапостольная Елена во время ее посещения Иерусалима с миссией, которую на нее возложил сын, равноапостольный царь Константин. Как мы уже упоминали, она нашла Животворящий Крест, четыре гвоздя и табличку с надписью INRI – ту самую, что повелел прибить над головой распятого Господа Пилат.
В России в ковчеге Дионисия Суздальского в Благовещенском соборе Московского Кремля уже несколько столетий хранится часть Животворящего Креста и еще 16 реликвий, в числе которых волос из Его бороды, вода, стекшая из ребра, частица крови, губка, на которой подали Ему горькое питье. И за Великой пятницей – скорбным днем великих потрясений – наступает ожидающая тишина Великой субботы…
Пришедшие в храм в этот день задумываются о главном: не бываем ли мы похожи на тех, кто предал Иисуса Христа на распятие, подобно толпе скандировавшей: «Распни!», не продолжаем ли мы предавать Его изо дня в день своими мыслями и поступками? Не ищем ли всюду врагов, не жаждем ли осудить инакомыслящих, подобно фарисеям и старейшинам? Не поступаем ли против совести и милосердия, добиваясь успешной карьеры либо иных благ, подобно Понтию Пилату и Иуде Искариоту? Способны ли мы, подобно Спасителю, молиться за своих мучителей?
<< вернуться в начало
Наш адрес: Москва, Плотников переулок, 12, лобби отеля "Арбат"
Икона Николая Чудотворца Икона Матроны Московской Икона Божьей Матери
Икона Петра и Февронии Казанская икона Божьей Матери Владимирская икона Божьей Матери Иконы Святых покровителей Икона Архангела Михаила Икона Пантелеймона Целителя Икона Сергия Радонежского
Икона Иисуса Христа Икона Богородицы Икона Умиление Икона Семистрельная Семейные иконы Именные иконы Иконы Святых
